История с мощными клубами дыма, которые в течение трёх дней с 23 по 25 марта наблюдали жители Щельябожа, Усть-Усы и Новикбожа в районе кустовой площадки №2 Северо-Ипатского (им. Алабушина) нефтяного месторождения , так и не нашла со стороны специалистов ООО «Лукойл-Коми» адекватного объяснения. Поначалу объяснили это сварочными работами на трубопроводе, потом — горящим факелом на ДНС-Баянды… И та, и другая версия с легкостью отметаются местными жителями (смотрите Акт, подписанный 50 жителями Щельябожа).
Совсем другую версию происходящего предложил член Комитета спасения Печоры Валерий Братенков, побывавший вместе с представителем Печорской природоохранной прокуратуры непосредственно на месте.
23-25 марта 2016 года жители Щельябожа, Новикбожа и Усть-Усы наблюдали, как горит нефть в районе куста №2 Северо-Ипатского нефтяного месторождения (после первого затопления весной 2014 г. переименованного на нефтяное месторождение им. Алабушина). Кустовая площадка №2 находится в 8,5 км от села Щельябож и 33,5 км от села Усть-Уса. Жители Щельябожа, увидев характерный дым, обратились к главе администрации Ю. В. Филиппову. Тот позвонил в Лукойл-Коми, где ответили, что идут огневые работы по врезке в нефтепровод, что частично было похоже на правду, так как сначала дым ненадолго появился в районе ДНС, затем «двигался» вдоль нефтепровода в сторону Северо-Ипатского нефтяного месторождения. Однако в районе куста № 2 мощные клубы дыма наблюдались все три дня, что подтверждается актом, подписанным 50-ю жителями села Щельябож (см. выше).
Житель села Усть-Уса Н.И. Федоров звонил в ГО и ЧС г. Усинска. Ему ответили, что идут плановые огневые работы в 8 точках нефтепровода (со слов инженера по ТБ Петрова Ф.А.), хотя клубы дыма были такой силы, что сравнимы с пожаром на резервуарах на Головных, случившимся 2 года назад.
25 марта 2016 г. Комитет спасения Печоры обратился в природоохранную прокуратуру. А 28 марта в Усинск приехал представитель природоохранной прокуратуры. Группа в составе представителя прокуратуры, технадзора, лесничего, горкомитета по охране окружающей среды и меня как члена общественного Комитета спасения Печоры выехала на Баянды. Там «версия» о происхождении дыма изменилась: нам начали рассказывать, что никаких врезок на нефтепроводе к месторождению Алабушина не производилось, а дым, который видели сельчане, был от факела на ДНС Баянды – только и всего. Между тем этот факел из села Усть-Уса вообще не виден, так как находится правее куста №2 за мысом между сёлами Усть-Уса и Новикбож. Какой же дым в таком случае наблюдали усть-усинцы?
Мы решили проехать вдоль нефтепровода до куста скважины №2 Северо-Ипатского месторождения – 25 км. На нефтепроводе производились работы по отсыпке и ограждению узлов задвижек (нефтепровод сдан в эксплуатацию 2 года назад). Довольно подозрительным было то, что отсыпка свежим песком была местами на площади около 30х15 м, хотя площадки узлов задвижек не превышали 6х3 м. Вспомнил в связи с этим, как прошлой осенью в поезде я разговорился с попутчиком, оказавшимся сварщиком. Он рассказал, что предыдущей зимой нанюхался серы при замене задвижек на этих узлах, так как при строительстве этого нефтепровода на «черную» трубу (обычная сталь) поставили задвижки из легированной стали (стали улучшенного качества). Естественно, стыки на узлах потекли через полгода.
Видимо, эти разливы и сжигали нынче, а чтобы замести следы, организовали отсыпку этих узлов и ограждения заодно установили (выписан наряд-допуск на огневые работы).
В проекте нефтепровода предусмотрена, с учетом повышенного содержания сероводорода, труба повышенной хладостойкости, коррозионной стойкости по ТУ 14-3Р-54-2001 из стали марки 20ЮЧ с внутренним защитным покрытием и системой защиты сварного стыка. Но, видимо, действительно, весной 2014 года из-за несвоевременного поступления проектной трубы проложили нефтепровод из «черной» (по выражению сварщика), а запорная арматура была из легированной стали.
На кустовой площадке №2 тоже «полный порядок». Почему-то содержимое шламонакопителя, со слов экологов Лукойла, вывезли на переработку аж на Возей, где перерабатывают замазученный грунт со скоростью 50 куб. метров в сутки.
Выкидные линии от скважин выполнены по временной схеме, лежат прямо на земле, без теплоизоляции (по проекту должны быть на опорах высотой не менее 0,5м), отсутствуют приустьевые металлические поддоны с дренажом и подземной емкостью. Шламонакопитель засыпан свежим песком: судя по всему, чтобы скрыть следы горения нефти.
Теперь по поводу сжигания нефти на кусте №2 Северо-Ипатского (Алабушина)месторождения, о чем написали жители села Щельябож в акте и свидетельствуют Фотографии, сделанные в эти дни в Новикбоже и Щельябоже. Я помню, в 2014 году на 9 мая то же самое было на кусте №1 того же месторождения: тогда горело больше недели. Тогда тоже были фотографии и акты. Тогда П. Оборонков утверждал, что это неизбежно при запуске скважины в эксплуатацию. А вот нефтяник с высшим образованием, всю жизнь проработавший в этой отрасли, утверждает, что это элементарное несоблюдение технологии. В результате выброс нефти в амбар с последующим сжиганием при удобных метеоусловиях (в данном случае ветер дул от села Щельябож).
Разрешение на сжигание нефти должно было быть оформлено тем же инженером ТБ Петровым Ф.А., хотя метод сжигания при уборке нефти вообще запрещен в России и вряд ли такое разрешение официально было бы выдано.
Едем дальше. При выезде с куста №2 с правой стороны увидели непонятную рукотворную гору высотой в разных точках от 2 до 6 метров, длиной 50 метров, шириной от 5 до 20 метров. Остановились и подошли к горе. Это оказался буровой шлам, который со слов «экологов» Лукойла вывезен на Возей на переработку («гора» на вскидку объемом примерно 1000 кубометров).
В общем, создаётся впечатление вранья на каждом шагу, т.е. пункт №6 круглого стола, проведённого в мае 2014 г. в администрации г. Усинска, Лукойл-Коми игнорирует самым наглым образом. Совсем свежий пример. Сегодня в Ухте не могут найти, откуда нефть в реке. Обвиняют «37 год». На самом деле, я уверен, работники Лукойла водят за нос всю республику, чтобы защитить «честь мундира». По крайней мере, в Усинске это вошло в практику. ООО «Лукойл-Коми» – полноправный преемник «Коминефти», и весь фонд скважин перешел к нему вместе с паспортами на скважины, ранее пробуренные. Кстати, в 2014 году на Усинском месторождении был такой случай, когда около скважины для закачки пластовой воды (в 7 км от Головных) забил нефтяной фонтан. Возможно, и в Ухте произошло что-то похожее.
О «бесхозных» скважинах. Нефтегазоносное месторождение разбуривается по проекту, согласно утвержденной документации, сеткой скважин. На каждое месторождение (залежь, объект) заводится стандартная документация, производится паспортизация. Все скважины, независимо от их назначения (поисковая, разведочная, эксплуатационная) передаются буровыми организациями нефтедобывающим предприятиям согласно актов на баланс по их дальнейшему использованию. Безаварийную эксплуатацию фонда скважин, охрану недр и окружающей среды должно обеспечивать нефтедобывающее предприятие в своей деятельности на весь период разработки месторождений. На каждом нефтяном промысле предусмотрено обеспечивать непрерывный контроль за работой скважин, включая объезд (обход) нефтесборных линий, согласно графика, занесение технологических параметров в журнал и передачу сводки в вышестоящие организации. Бесхозных скважин и объектов не должно быть в принципе на промыслах, где руководство придерживается правил и законов охраны недр и окружающей среды.
Валерий БРАТЕНКОВ,
член Комитета спасения Печоры,
гор. Усинск
